Премьера марта «Театр Медеи» собрала в «Колесе» два аншлага и сроднила две разные труппы тольяттинских театров

В «родстве» повинна Галина Швецова-Скрипинская – режиссер-постановщик новой версии пьесы Клима (Владимира Клименко). И ее взгляд на двух актрис, выбранных ею в дуэт с народной артисткой Самарской области Ольгой Самарцевой. Галина Петровна остановила свой режиссерский выбор на актрисе театра «Колесо» Ольге Шкрыль и актрисе театра «Вариант» Екатерине Ильюк.

Тайн – никаких

По формальной традиции большинства авторов, пишущих о театре в наши дни, нужно б сразу предупредить, что Клим – такой, сякой и разэдакий, авангардист, сто раз лауреат и провокатор, но мы на этом списке, пожалуй, и остановимся. И даже свершим крамолу, решившись сказать, что при всей живости и индивидуальности драматургического текста Владимира Клименко отсутствие в нем знаков препинания скорее «маркетинговая» игра и трепетное авторское кокетство в плену «обаяния бессмертия». Заложенные интонации не смыты и не ампутированы в монологах. Обычные словесные формулы легко подсказывают читающим: а вот тут точно был бы вопросительный знак, а там наверняка запятая с многоточием. Но и такая наивная авторская игра «в предвкушении» спектакля еще никому не помешала почувствовать себя «бессмертным». Ведь не в пьесе у Клима говорится: «Люди приходят в театр, чтобы почувствовать себя бессмертными». Возможно и так, если спорить не хочется. Они приходят в гримерки и выходят на сцену, творят декорации и костюмы, покупают билеты в партер и разгадывают климовы тайны. А и тайн-то, если разобраться, почти никаких. Разве что «медянка или угорь» была на завтрак в то утро? Или «почему мужчины всегда ломают правую руку, а женщины – левую»? Да еще таинство таланта, попасть под власть которого и просто, и тревожно.

Пружина

Но вспомним об актрисах, которым повезло играть в «Театре Медеи». Симметрия и почти полная зеркальность в двух рисунках актерской игры создают в черно-белом пространстве камерной сцены строгую, но чрезвычайно эмоциональную графику, которая до предела обостряет зрение и утончает слух. Две актрисы. Две судьбы. Две жизни. Два предательства. Два возраста и два предназначения. Один Театр. Они ни разу не касаются друг друга руками. Но сливаются друг с другом в какой-то иной, особой, не понятной смертному актерской сути, когда античная Медея становится продолжением земной, которая всю жизнь мечтала сыграть Медею. Две женщины. Две красавицы. Две любви… Режиссер умудряется встроить диалог актрис в «подслушанный» ею подстрочник Клима, тот самый, без знаков препинания. Диалог этот – яростный и напряженный, страстный и честный. В нем ни одна из сторон не дает себе ни роздыху, ни возможности отмолчаться и свернуть. Пружина та еще! Она-то и ведет зрителя к «бессмертию» на полтора часа в театре. Только вот кажется мне, что постоянный и неумолимый градус этого диалога, этой чувственной словесной пружины требует перепадов и сбоев, трещин и сколов. Ну, хотя бы трещинок. Ну хотя бы иногда. Потому что, в конце концов, перед нами две сильные, но очень слабые женщины.

Непроторенный путь

Мне нравится открывать знакомых вроде бы прежде актеров в достойных постановках, порой меняющих представление о гранях дарования. И если о большом таланте и силе духа Ольги Самарцевой, исполнившей в новом спектакле роль первой актрисы, я, как и вы наверняка, знала уже давно, то Ольгу Шкрыль я как будто бы разглядела вот только что. И увидела глаза. И услышала сердечный ритм. И заметила удивительно красивые руки. И познала Медею. Режиссер Галина Швецова-Скрипинская отказалась от проторенного решения: она не сделала ставку на одну актрису, не сотворила моночудо, не отдала спектакль на волю примы. И это оказалось большой удачей театра, который, хочется верить, пропишет этот спектакль в своем репертуаре всерьез и надолго.