Накануне своего семидесятилетия Александр Двинский ответил на вопросы журналистки Елены Сафроновой. Вопросы и ответы читайте в пятнадцатом номере "Свежей газеты. Культура" (2024, №15).

Библиография: Сафронова Е. Александр Двинский – современный через классику// Свежая газета. Культура – Самара, №15 (281), 2024 – С.14

Текст интервью:

От первого лица

Александр Двинский - современный через классику

Ровно 70. Можно ли сказать, что цифры что-то значат, если мы говорим о возрасте актёра? Ну, конечно же, нет. Или нам только кажется, что проживая сотни образов, равных сотням жизней, сам актёр по определению становится человеком вне времени? Об этом захотелось спросить у юбиляра – одного из ведущих актеров труппы тольяттинского драматического театра «Колесо» имени Г.Б.Дроздова Александра Двинского. И ответ оказался другим…

– Александр Викторович, значит ли что-то возраст для актёра?

– Естественно, значит. Роли, темперамент, мудрость, опыт, отношения с коллегами… Много всего. 

– А ведь было время, когда вы оставляли профессию, и вернулись в неё, когда вам было уже за 50… Что это был за период?

– Разные обстоятельства. Усталость, разочарование в профессии, переосмысление, желание проявить себя в чем-то другом, приход к тому, что без театра – никак. А потом, это были 90-е годы – многое менялось в сознании тоже.

– Как вообще складывались ваши отношения с профессией? В какой момент вы поняли, что театр – это то, чем вам необходимо заниматься?

– Это откуда-то из детства. Иллюзии, мечты, фантазии… Говорили, что я способный, я школьником играл уже в областном драмтеатре. Рассмотрели – пригласили… Две роли у меня было. Но какие, не помню абсолютно. Главный режиссёр пригласил: «Хочешь, я тебя актёром сделаю?» Я говорю: «Я уже актёр!» – потому что в народном театре играл. Но меня не очень прельщал Оренбургский театр. Я же из Оренбурга.

– А как вы работаете над образами? Как создаёте или «проникаете» в характеры? И какой персонаж в этом смысле был для вас самым «неподдающимcя»?

– Работы над персонажами многогранны и порой необъяснимы. Здесь и интуиция, и опыт, и наблюдения в жизни - за людьми, за животными. Начитанность. Знание эпохи. Вникание в предлагаемые обстоятельства. Всё как у Станиславского, как это ни пафосно. Бывает, что роль не идёт, начинаешь переживать, искать причину, копаться в себе… И вдруг какая-то мелкая, порой незначительная, деталь всё ставит на место. По-разному и непросто. Какой персонаж? Они все вначале неподдающиеся. А когда в тандеме с режиссёром приходишь к результату, всё тебе кажется и близким, и понятным. Но каждый спектакль – это всё по-другому и несколько иначе. 

– Что вам ближе, «роднее» – классика или современная драматургия? И как вы относитесь к осовремениваю классических произведений? Такой опыт у вас был – взять хотя бы Ноздрёва в «Мёртвых душах» в постановке Игоря Касилова…

– Ближе классика. Современная драматургия мне не очень близка. Может быть, я пьес не так много знаю. Меня пугают современные изыски и злободневности. Всё это временно, мимолётно. Наверное, я в этом традиционен и соответствую возрасту.

– Но ведь театр – это искусство всегда современное.

– Вот я современный через классику. Меня можно назвать утилитарным, упрощённым, но это не так. Можно и через классику быть современным. Я за это. Мне надоели эти все современные молодые режиссёры – они меня раздражают – которые проявляют себя. Мне интересен актёр. То есть я и мои партнёры. А не режиссёрские изыски, которые навязывают зрителю очень жирно своё решение. Это меня раздражает.

– Связка «актёр-режиссёр» всегда крайне важна в работе над спектаклем. С кем из режиссёров вам интереснее всего было работать? Что комфортнее для вас – полностью следовать режиссёрским установкам или иметь возможность соучастия в работе над ролью?

– В моей актёрской судьбе было много режиссёров разного дарования – от великих до не очень. Пожалуй, выделить могу Фильштинского из Питера, Изяслава Борисова из Новосибирска, Хрущёва Владимира, Нерсесяна Карена – он возглавляет сейчас Ереванский русский театр. Хрущёв – главный в Орле. Ближе всех Карен Нерсесян – работали с ним над «Чайкой» и «Сном в летнюю ночь». Очень тонкий, образованный человек и режиссёр. С восторгом вспоминаю наши копания над образом Дорна в «Чайке». Любая работа с ним – это восторг! Любил работать с Хрущёвым Владимиром. Очень дотошный и понимающий законы существования на сцене, во всём неожиданный. Очень вспоминается работа с Олегом Скивко над спектаклем «Саня, Ваня, с ними Римас» – атмосфера была просто удивительная. Я думаю Володе Гуркину (драматург, автор пьесы – прим.авт.), с которым я дружил, это всё понравилось бы. Мне ближе соавторство с режиссёром, когда вместе к цели. А быть просто исполнителем воли режиссёра… Это надо преодолевать собственное «я».

– А если говорить о партнёрах по сцене? О ком вы сказали бы, что понимаете друг друга с полуслова или вовсе без слов?

– В нашем театре «Колесо» – много партнёров по сцене достойных и профессиональных, с которыми я немало сыграл. Лиза Двинская, Андрей Амшинский и Андрей Чураев, Сергей Максимов, Наталья Дроздова… Их много. И все мне по-своему дороги. Андрей Бубнов, Вера Зиновьева, Ярослав Дроздов… Почти вся труппа.

– На ваш взгляд, может ли театр «воспитать» зрителя? По-настоящему изменить что-то в нём? Многие ведь относятся к искусству как к развлечению…

– Сложный вопрос. Раньше думалось, что мы способны изменить зрителя, да. Теперь чувствую тщетность этого всего. Привести зрителя к сопереживанию, к сочувствию, к возвышенным нотам в себе – пожалуй, это и есть конечная цель актёра.

– Что из увиденного в театре или кино впечатлило вас самого в последнее время? Или «перепахало» в прошлом?

– Когда я вижу великолепный ансамбль актёрский, меня это приводит в восторг. Например, театр Бокурадзе «Грани», «Корабль дураков». Способ существования актёров поражает. Необычно, убедительно и оригинально. В своё время посмотрел на Таганке «А зори здесь тихие…», это перевернуло мою душу, поразило до глубины души, оставило след на всю жизнь. Когда-то посмотрел фильм «Американка» – это просто моё детство. Незабываемо. Любил и люблю Курта Воннегута читать – великолепная ирония над собой и другими, прекрасный стиль жизни. 

– Сегодня вы работаете над ролью Фомы Опискина в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели» в постановке Вадима Романова. Этот спектакль - ваш бенефисный. Чем интересна эта роль для вас, этот персонаж – «приживала и деспот»? О чем заставляет задуматься этот образ, характер?

– Я когда-то играл в этой пьесе, но не Фому, а Ростанёва – полковника, героя войны. А Фома – это другой этап и осмысление. О нём нельзя говорить однозначно – приживала, деспот… Нужно искать сопереживательные ноты, чтобы он был живой, вызывал интерес у зрителя, в чём и силён Достоевский: во всех персонажах нет однозначности и клише. Но это ещё предстоит открыть, даст Бог. А о чем он заставляет задуматься? Я думаю, в первую очередь о бренности жизни и мимолётности мгновений.

– Если бы театр «Колесо», в котором вы служите сегодня, представить как человека. Как бы вы его описали? Что это был бы за человек?

– Человек не такой уж молодой, но подуставший, которому необходимы тренировка, повышенный тонус и вера в будущее.

Подготовила Елена САФРОНОВА

Фото предоставлено театром «Колесо»