В Государственном академическом русском драматическом театре РБ на Камерной сцене сегодня состоялась премьера спектакля по знаменитой пьесе Александра Сухово-Кобылина, в гротескной форме показывающая российских чиновников и главные пороки госаппарата. С момента написания "Смерти Тарелкина" прошло уже полтора века, но персонажи узнаваемы, а их собирательные образы и сейчас выглядят "живее всех живых".
Автор обозначил жанр пьесы как "комедия-шутка". Но драматург спрятал в анекдотичных ситуациях сюжета своей трагикомедии сатиру на государственный аппарат, погрязший в коррупции и чиновничьей тупости. Это острая критика системы, которая может сломать любого, когда объявляется "охота на ведьм". Или на вурдалаков.
Разумеется, такое произведение увидело сцену не скоро, лишь через двадцать лет, да еще под другим названием и с другими смысловыми акцентами. И превратилось из политической карикатуры в балаганный фарс. После провала за пьесой закрепилась репутация "слабой". Потом у произведения Сухово -Кобылина был взлет двадцатого века, где из "шутки" она стала комедией...И вот - премьера в Уфе. Режиссер-постановщик Антон Свит (г. Санкт-Петербург).
Первое появление Тарелкина (Вячеслав Виноградов), выглядывающего из-за кулис, готовит зрителя к буффонному юмору небывальщины мистерии. Костюм и грим героя напоминают персонажей интермедий, как и веселый трюк первого действия с рукой через всю сцену. Намек на вороватые "длинные руки" влиятельных людей? А эмоциональный монолог героя сразу же погружает зрителей в сюжет: "Решено!.. не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, – взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, – а умру наперекор и закону и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.."
Тарелкин решает поменяться с умершим соседом Копыловым местами, как Эдмон Дантес с трупом аббата Фариа в романе Дюма "Граф Монте-Кристо". Сбежать. Только не из тюрьмы, а от долгов и кредиторов.
Сразу бы хотела отметить сильную и стильную сценографию постановки художника Дарьи Здитовецкой (г. Санкт-Петербург). Благородные контрасты классики красно-черного и белого точно иллюстрируют идею сюжета. Минимализм декораций, характерный для камерных постановок, идеально выдержан по всем критериям. Стол со смердящим трупом из первых сцен вдруг "легким движением руки" превращается в могилу... Крышка стола захлопывается - и вот он уже становится поминальным... За его необъятными просторами заседают и мелкие карьеристы, и власть имущие, за ним же вершатся судьбы, на нем же даются взятки...
Любая деталь на сцене работает. Если мы видим шикарную чернобурку, украшавшую ранее плечи помещика Чванкина (Владимир Кузин), уже на частном приставе, то судьба его бывшего владельца очевидна. Неимоверно высокий цилиндр статского советника Варравина - символ его высокого положения в обществе, а красно-черный костюм намекает на дьявольскую сущность этого персонажа.
В классике средневекового фарса в пьесе обязательно должен был присутствовать Сатана. В постановке Свита, выстраивающего композицию спектакля от легкого поклона в сторону канонов литургического действа - это Максим Кузьмич Варравин (заслуженный артист РФ, народный артист РБ Александр Федеряев). Богатая фактура Федеряева великолепно вписывается в образ, наполняя его глубиной и устрашающей реальностью.
А повальные аресты и допросы с пристрастием всех, кто случайно попал в жернова системы, невзирая на должности и финансовое благополучие - от дворника до помещика с купцом - это уже новостная хроника наших дней. Вчера ты сенатор и олигарх - сегодня сидишь или в бегах. Вот тут становится действительно страшно. Ассоциативно всплывают мрачными тенями опричники Ивана Грозного, репрессии тридцатых годов прошлого века... Фартуки у Каталы и Шаталы как у средневековых катов, а вот формуляр арестованного вкладывается в современный паспорт, очередную точку пересечения событий во времени.Центровой сценой постановки я бы назвала сцену поминок у Копылова. Квартальный надзиратель Расплюев (заслуженный артист РБ Сергей Басов) не похож на Гаргантюа, но так аппетитно поглощает горы еды, подгребая, накладывая, смакуя и обсасывая виртуальные яства с пустых тарелок огромного стола, что поражённый хозяин застолья проверяет - "не выперло ли днище и не проходит ли все насквозь?" у его ненасытного гостя.
Нет. У этих господ все крепко. Миллионы в рабочих сейфах и миллиарды в мешках у современных расплюевых при обысках дома находят, а их бездонный аппетит все не проходит.
Куплет Расплюева про "замочу в сортире" зал встретил хохотом. Мы давно владеем эзоповым языком аллегорий, как родным.
"Молодежка" от души поздравляет Русский театр с великолепной, блистательной постановкой! Судя по последним новостям, ее ждет долгая репертуарная судьба и постоянные аншлаги. Даже еще через полтора века.